В начале нулевых примерно 80% топовых по продажам и оценкам игр были японскими, все три игровые приставки были японскими, а в западных гик-литературе и кино казалось само собой разумеющимся, что видеоигры — это Япония. Даже в России пиарщики российских компаний спрашивали меня, где выучить японский, потому что не представляли себе, как иначе строить карьеру в индустрии. Даже на Западе было модно делать псевдояпонские игры, вроде Oni и Septerra Core.
Потом это все почти умерло — вместе с приставками Sega, компанией SNK Playmore, величием Tokyo Game Show. Если отвлечься от MMO и фритуплея, то тренды задавали западные геймдизайнеры, выросшие на японских играх, вроде Клиффа Блежински. И даже у Sony, например, главными хитами стали Heavy Rain, Uncharted, God of War и Killzone.
Что же стало переломным моментом? На мой взгляд, это была демонстрация Genji: Days of the Blade для PlayStation 3 на E3 2006.
Эта игра была сиквелом великолепной Genji: Dawn of the Samurai для PlayStation 2, которая была типичным крутым японским экшном — со сложным хардкорным геймплеем, чисто японским сюжетом (по мотивам «Повести о доме Тайра»), классным арт-дизайном и приличной графикой. Условно говоря, как Onimusha, только чистый эксклюзив Sony.
Genji: Days of the Blade от ровно той же студии, ровно на ту же тему оказался неловким, некрасивым экшном, в котором нужно было бить гигантскому вражескому крабу в уязвимое место или что-то такое. Если бы это была просто еще одна ноунейм-игра на старте (а таких было много), никто бы ее не заметил, но ей уделили слишком много внимания и подставились.
Японские игры в какой-то момент вдруг стали плохими, и я говорю это абсолютно открыто. Я даже делал целую серию интервью с японскими разработчиками — от Юдзи Наки до Томонобу Итагаки — в попытках разобраться, что случилось. То ли дело в сложности освоения графических движков, то ли поколение молодых геймдизайнеров оказалось плохо образованным, черт его знает. Но новые гэндзи пошли кучно, и даже лучшие хиты, вроде Bayonetta, не избежали технических проблем. Компании начали пробовать заимствовать западные идеи в геймдизайне, отказываться от чисто японских сеттингов, делать мультиплеерные шутеры, нанимать западные студии и тем самым еще больше размывать идентичность. Должный уровень качества сохранился, например, в Polyphony Digital, да и команда Tekken работала нормально, но это было скорее исключение из правил.
На Западе, соответственно, тоже интерес к Японии упал. Даже, например, в перезапущенном Tomb Raider мало кто видел путешествие по японскому острову, эта часть истории просто не замечалась рецензентами.
Но в 2016 году вдруг все изменилось.
Для начала Nintendo выпустила приставку, над которой сначала все смеялись, а потом все полюбили. И игру The Legend of Zelda: Breath of the Wild, которая достучалась даже до российских геймеров.
А вот список 25 самых рейтинговых игр 2017 года.
1) Super Mario Odyssey
2) The Legend of Zelda: Breath of the Wild
3) Persona 5
4) Mario Kart 8 Deluxe
5) What Remains of Edith Finch
6) Wolfenstein II: The New Colossus
7) Nioh
8) NieR: Automata
9) Nex Machina: Death Machine
10) Horizon: Zero Dawn
11) Injustice 2
12) F1 2017
13) Metroid: Samus Returns
14) Sonic Mania
15) Total War: WARHAMMER II
16) Cuphead
17) Resident Evil 7: biohazard
18) Wipeout: Omega Collection
19) Final Fantasy XII: The Zodiac Age
20) Pyre
21) Yakuza 0
22) Destiny 2
23) Ys VIII: Lacrimosa of DANA
24) Forza Motorsport 7
25) Mario + Rabbids: Kingdom Battle
Если забыть об играх Sega и Sony западной разработки и подсчитать только то, что создавалось в Японии или по японским брендам, это будет больше половины игр.
В 2016 году было меньше четверти.
Круто, правда?
Но я решил написать этот пост, когда увидел анонс игры Ghost of Tsushima.
Это не японская игра в прямом смысле, но коллаборация японского издателя и опытной западной студии над проектом по мотивам истории Японии, возможно, даже лучше.
Что еще важнее, это показывает, что Япония снова вошла в моду. Не в пошлом формате «суши-гейши», а серьезно. Даже сложное для иностранцев название — доказательство того, что издатель хочет привлечь именно тех, кому нужна аутентичная японщина. По тому же пути, к слову, пошла Namco Bandai, не локализовавшая название Ni no Kuni («Две страны»).
Честно признаюсь, что эпизод с Цусимой во время вторжения хана Хубилая в Японию до сих пор как-то мне не был знаком. Обычно все тексты на эту тему ограничиваются историей о божественном тайфуне (камикадзе), который уничтожил флот монголов и лишил их шансов завоевать страну. То, что Хубилай все же захватил небольшой островок на полпути между Кореей и Японией и вырезал там все население, — потенциально очень сильное начало для игры с открытым миром и самураем-одиночкой, который выжил и мстит захватчикам.
Но играми, в общем-то, мода на Японию не ограничивается. Netflix внезапно выпустил лайв-экшн по Death Note и сериал по Castlevania, американизированное аниме Neo Yokio и собирается вложить деньги в еще вагон аниме и экранизацией аниме. Фильм по мотивам Ghost in the Shell, пусть и пустоватый, тоже очень хорошо подстегнул интерес к оригиналу.
Благодаря интересу к японщине стали значительно лучше продаваться нишевые игры, вроде той же Persona 5. Пятая часть ничуть не лучше предыдущих, просто сработала синергия с другими успешными релизами. Кодзи Игараси собрал $5.5 млн. на правильную Castlevania. Nier: Automata спасла студию Platinum Games.
Наконец, сиквел Ni no Kuni вполне может сделать жанр JRPG снова великим.
Что же стало переломным моментом? Я думаю, что это была опять презентация Sony на E3, только другая, 2015 года. Тогда центральными анонсами стали римейк Final Fantasy VII и Shenmue III. И пусть к римейку можно относиться настороженно, и пусть неясно, что Ю Судзуки сможет сделать на собранные деньги, в тот момент весь зал буквально дрожал от восторга (моя рожа в этот момент даже попала на камеру официальной трансляции). Людям показали буквально ничего, но даже туманные обещания вернуться к золотой эре японских видеоигр сработали невероятно эффективно.
А раз это работает, то этим будут пользоваться и дальше. И даже реально делать крутые игры.
Так что пора снова учить японский, да.
