Уже давно никого не удивляет мысль о том, что оценки играм в рецензиях мало что значат. У этих цифр есть, однако, одна минимальная, но ощутимая польза. Неожиданно низкие или неожиданно высокие оценки — хороший способ привлечь внимание тех людей, которым обычно лениво читать тексты или смотреть видео. А еще эти сухие цифры несложно обосновать. Заявления в духе «Splatoon 2 — лучший шутер года» обосновать гораздо, гораздо сложнее.
Для начала: выбирать «лучшие игры года» в ноябре или даже декабре — это насмешка над здравым смыслом. Это примерно как публиковать «окончательные результаты выборов», подсчитав только половину бюллетеней. Понятно, что 31 декабря никто «игру года» не выпустит. Но возьмите хотя бы Xenoblade Chronicles 2, которая поступила в продажу 1 декабря. Кто из «выборщиков» может похвастаться тем, что успел ее достаточно хорошо изучить перед голосованием? А многочисленные ноябрьские релизы? Наоборот: логично весь декабрь пересматривать пропущенные хиты года и спокойно публиковать итоги в январе, когда все равно больше ничего не происходит.
Но, да, конечно, все конкуренты хотят отстреляться как можно раньше, поэтому приходится соответствовать.
Более-менее понятно, как ставить оценку игре: сравнивать ее с выдуманной идеальной версией этой же игры и смотреть, что в ней хуже или лучше ожиданий. Но «Лучшая игра года» — это всегда иррациональный выбор между китом, слоном и землеройкой. Сравнивать игры разных масштабов, жанров, для разной аудитории — это занятие, в котором нет ни логики, ни вкусовщины, только случайные эмоции людей, которые бегают кругами и пытаются прийти к какому-то решению.
Самый нормальный подход — выбирать не «лучшую игру года», а «игру года». То есть, не самую «качественную», не самую «популярную», а ту, которая стала символом года и задала тренды. Примерно как «человек года» по версии TIME — это не самый лучший человек на Земле, а самый влиятельный.
Вот так выглядят принципы TIME: «Звание „Человек года“, присуждаемое TIME, не является почестью. Это не знак одобрения. И не признание популярности. В лучшем случае это трезвая оценка мира, каков он есть, и самых могущественных людей и сил, формирующих этот мир — к худу или к добру. И эта номинация, безусловно, имеет отношение к лидерским качествам — дерзновенным, изменяющим нашу планету».
Поэтому, например, можно ненавидеть PUBG и публично считать ее кривой и косой недоделкой и одновременно давать ей титул «игры года». Но так, конечно, никто не делает. Потому что медиа вечно цепляют за устаревшую функцию «гида покупателя» и стараются советовать «лучшие игры».
Проблема другого рода — что делать с оставшимися номинациями?
Даже выбрать «игру года» на определенной платформе не так уж просто. Я не раз сталкивался с мнением, что это всегда должен быть эксклюзив. Даже если эксклюзивы у платформы — какая-то ерунда, а все ее любят за мультиплаформу. Но тут достаточно подумать головой: в конце концов, даже The Legend of Zelda: Breath of the Wild — не эксклюзив Nintendo Switch. И что? Правда, с таким подходом легко может оказаться так, что на всех платформах побеждает одна и та же игра уровня GTA V. Но это нормально, серьезно.
Гораздо сложнее — жанровые и вообще все остальные номинации. В наше время половина игр — это action/adventure с элементами RPG, и хоть как-то сегментировать их на группы, чтобы в каждой назначить победителя, — задача невыполнимая. В этом смысле сравнивать Destiny 2 и Splatoon 2 — это еще куда ни шло. А как насчет Gran Turismo и Mario Kart? Кого записывать в одну группу с Super Mario Odyssey, только Соника?
Если посмотреть на список номинантов Game Awards, можно долго и безостановочно смеяться. Почему The Legend of Zelda: Breath of the Wild — это приключение, NIER: Automata — RPG, а Destiny 2 — экшн? Почему Mario Kart 8 — не гоночная игра, а семейная?
На самом деле, все понятно. Организаторы (как и любое медиа, раздающее награды) просто хочет, чтобы все самые важные игры года хоть что-то получили. Для этого они манипулируют номинациями и играми внутри номинаций так, чтобы расчистить в каждой место для победителя. В свое время в «СИ» мы делали еще проще. Если мы видели, что какая-то важная игра не получает награду ни в одной из жанровых номинаций, мы придумывали специальные номинации под конкретные игры. Вроде «лучшая игра про зомби» или «самая добрая игра».
Самый честный подход подводить итоги года — вовсе отказаться от дурацких номинаций и выбора «лучшей семейной игры» или «лучшей портативной игры». Достаточно просто назвать одну самую главную игру года и отметить еще десять-пятнадцать ключевых игр, без которых год нельзя представить. Если среди них не будет «семейной игры» или «киберспортивной» или игры для Xbox One, это уже само по себе будет важным заявлением о годе.
В 2017 году мне очевидно, что игра года — The Legend of Zelda: Breath of the Wild. Она действительно изменила ландшафт игровой индустрии. И для Nintendo — потому что без нее не было бы никакого успеха Nintendo Switch. И для остальных компаний — потому что это большая сингловая игра, и ее успех мотивирует продолжать делать их. И потому что игра про свободу в геймплее, а не свободу идти куда хочешь и выбирать любой квест. Но та же PUBG, конечно, достойна тоже попасть в число ключевых игр (хотя я ее терпеть не могу). И Hellblade: Senua’s Sacrifice, и Persona 5, и Cuphead, и Wolfenstein II, и даже Assassin’s Creed Origins важны. А вот, например, Uncharted: Lost Legacy неважна. И Destiny 2 неважна. И Mario Kart 8 Deluxe. И все портативные и мобильные игры из списка Game Awards тоже неважны. А про Xenoblade Chronicles 2 я банально не знаю, потому что не играл.
Разумеется, у другого человека или другого медиа список будет частично или даже полностью другой. Это нормально.
Вот как-то так надо игры года выбирать, если вообще этим заниматься.
